И новая порция стихов, ага.
читать дальшеВ этом племени - скальп снимают - тупым ножом,
Откупаются от грехов - рублём и кровавой тушей.
Я ложусь головой - на колени - детей и жён,
И под бой тамтамов - мою отсекают душу.
И в безумной пляске - заходится злой шаман,
Вхлам укуренный вождь - припадает губами - к ране.
Но с дрожащей шеи - сорванный - талисман -
Не поможет вам - гиенам - на поле брани,
Не надейтесь, что утомилась правда - в лихих боях,
Ваши смрадные полутрупы - давно под её прицелом.
Бросьте тело моё в костёр - и развейте прах.
Я вернусь - на Землю - счастливой. С цветами. В белом.
Катя Селюк
БродскийРождественская звезда
В холодную пору, в местности, привычной скорей к жаре,
чем к холоду, к плоской поверхности более, чем к горе,
Младенец родился в пещере, чтоб мир спасти;
мело, как только в пустыне может зимой мести.
Ему все казалось огромным: грудь Матери, желтый пар
из воловьих ноздрей, волхвы – Бальтазар, Каспар,
Мельхиор; их подарки, втащенные сюда.
Он был всего лишь точкой. И точкой была Звезда.
Внимательно, не мигая, сквозь редкие облака,
на лежащего в яслях Ребенка издалека,
из глубины Вселенной, с другого ее конца,
Звезда смотрела в пещеру. И это был взгляд Отца.
1987
из ХвосттрубояИ думать поздно на исходе дня,
Когда в тяжелой туче солнце скрылось,
Лишь на твоем меху оставив отствет.
На английском языке это стихотворение оказалось мозговыносящим и не таким доставляющим. Как хорошо, что я могу читать русские переводы.
любимый ЛоркаПеревод А. Гелескула
Зов без ответа.
Бродячий узник собственного тела.
Таким был облик ветра.
Луна над головою
внезапно превратилась в конский череп,
и воздух вызрел черною айвою.
В пустой оконной раме
рассыпала свои бичи и звезды
борьба воды с песками.
И видел я, как травы шли на приступ,
и бросил им ягненка - и ягненок
заплакал на зубах у стрелолиста.
Взъерошивая перья и скорлупки,
внутри повисшей капли
кружился прах растерзанной голубки.
И, не меняя цвета,
отары туч лениво наблюдали
единоборство камня и рассвета.
А травы шли. Все ближе и все ближе.
Любовь моя, они вспороли небо
и, как ножи, царапают по крыше.
Любимая, дай руки! Мы в осаде.
По рваному стеклу разбитых окон
кровь разметала слипшиеся пряди.
Одни лишь мы, любовь моя, остались.
Отдай же свой скелет на волю ветра.
Одни лишь мы, любовь моя, остались.
На волю ветра, сирый мой ребенок!
Найдем, любовь, найдем, пока не поздно,
хоть тени наших лиц непогребенных!
Внезапное про Кая и ГердуБоги, не троньте Кая, он молод. Счастлив во льдах.
День- в постоянстве: Холод+холод=холода.
Глупая Герда, сотни балеток- в пух или прах.
Где он, край света, если границы- в разных мирах?
Андерсен, милый, нахрен олени? Герде бы жгут-
Петлей на шею, тропкой к спасенью- где ее ЖДУТ.
Андерсен, милый, что ж вы наделали тут...
Сотни неясных знаков твердили: ему хорошо.
Он же молил,чтоб не находили, прятался в шелк.
Снежная, нежная- чья королева?- хочет играть.
Мальчиком смелым, сердем неспелым. Впрочем, насрать
Разница, возраст, опыт... что толку, если «хочу»?
Сквозь ее льды Герды шепот: «Жди, я лечу»
Бабушки, печки, санки, снежинки... рай в шалаше.
Он ведь уже собрал льдинки в вечность... Уже.
Андерсен, чтож так глупо... Весна и вербы.
Льда бы ему. Вы читали ,что пишет Вербер?
Боги, не троньте Кая. Убейте Герду.
и еще такая пробирающая штука
Вилитарий Филатов "Письма мальчикам. СК и Кай"
Милый мальчик мой, я пишу тебе из краёв далёких, как снег в июле. Ветер плачет крещендо в твоей трубе, ты качаешься на хромоногом стуле и не можешь понять, почему глаза выцветают, словно луна под утро. Я, конечно, могла бы тебе сказать, но язык во рту примёрз почему-то.
Греешь пальцы озябшие у огня, апельсины даришь счастливой Герде. Ты живой – в отличие от меня – потому и не помнишь, малыш, о смерти. Тёплый мальчик мой, мне в кошмарном сне снится: все мы герои забытой сказки – потому и небо теряет цвет, как страница, вырванная из раскраски. Потому и снежинка на волосах обернётся утром белёсой прядью – мой хороший, ты всё понимаешь сам: ты забыл меня, затвердив "так надо".
Изо льда не сложишь слов никаких. кроме "лёд" и "ад" – они так похожи – теплокровный мой, соль моей тоски, шрам от бритвы на побелевшей коже. Всех полярных сов, всех песцов и лис я зову копать в мерзлоте тропинку – так давно не видала я ваших лиц, только льдинки, мой Кай, только снег и льдинки.
Ваш олень давно уже ускакал, по его следам завывает стая, а твоя душа – пленница зеркал, и осколок льда всё никак не тает. Милый Кай, пойми, я устала ждать, я хотела бежать из постылой стужи... Но когда я хотела покинуть ад, оказалось, что дверь заперта снаружи.
Только тонкая жилка у виска ещё бьётся, любимому сердцу рада. Ты не знаешь, Кай, что моя тоска дольше самого долгого снегопада. Ты не знаешь, Кай, что мою тоску лёд сковал как реку январскую туго. Ты не знаешь, Кай...
Твоя СК. С как снег, а К – это кали-юга.
туда жеПочему «Кай» и «Каин» так мелодично похожи? Оба с красивыми глазами.
Ты издеваешься над сказками, Боже. А Герда омывает могилу Авеля слезами.
У Кая есть снежная королева. У Каина – нет, у него нет ничего, кроме проклятья.
Хотя брату Герды уже осточертело опускаться в холодные королевские объятья.
Каин проходит все круги ада. Кай достает потихоньку лёд из ранок.
Так получилось: убил брата. Так получилось: променял Герду на снежный замок.
Я, честно говоря, сама не знаю будет ли прощение, есть ли этим льдам окраина.
Я смотрю в твои глаза и не понимаю, эта холодная жестокость от Кая или Каина?...
(с) Юля Стэп